воскресенье, 10 ноября 2013 г.

Том 6 Глава 3: Причина

Глава 3: Причина
Когда люди создали государственные посты,
Разве не было причиной этому
Желание избавиться от опасностей
И создать яркий и спокойный мир?
Но народ страдает от невзгод, а чиновники купаются в богатствах.
На всей земле, никто из граждан
Не может излить свое горе.
Потому они и берутся за кисти, доверяя его песне.
Китайская народная песня
Сафу закричала.
Это я?
Почему, почему, почему…
— Сафу, ты проснулась? Доброе утро. Как самочувствие? Ах, вижу, твое когнитивное восприятие вернулось в норму. Прекрасно.
Это я?
Нет, это не я.
Это не я.
— О чем ты говоришь? Смотри. Ты прекрасна. И не просто прекрасна — да, скоро у тебя будет и красота, и сила. И бессмертие. Великолепно, правда?
Нет. Нет.
Помогите.
Верните меня назад.
Сделайте меня той, кем я была.
— Сафу. Тебе нельзя перевозбуждаться. Больно ведь, так? Да, когда твои эмоции на взводе, это вызывает боль. Головные боли. Так что, спокойно. Успокойся. Успокойся и подумай о надлежащим для тебя состоянии. Да… хорошая девочка. Я тебе помогу. Да, успокойся…
Сион…
Где Сион?
— Забудь о нем. Ты переродилась. Забудь о обо всем из прошлого. Обо всем. Тебе больше не нужны ни люди, ни имена, ни воспоминания, Сафу.
Я не хочу забывать.
Я не могу забыть.
Я… не забуду.
— Знаешь, Сафу, завтра фестиваль. Празднование дня рождения этого города. Праздничный фестиваль. Называется «Святой Праздник». Уверен, ты знаешь о нем. Ты ведь, все-таки, бывшая горожанка.
Сион.
Сион, где ты?
— Фестивали — сплошная глупость. Все шумят без толку и даже не понимают, что именно празднуют. Глупцы, правда? Хотя, если бы они ими не были, возникли бы проблемы. Ха-ха-ха… Настоящие Святые сейчас здесь. Ты и я. Выпьем, Сафу? Вино будешь?
Я не забуду.
Я не забуду тебя.
Я никогда не смогу тебя забыть.
— Сафу, почему ты излучаешь печаль? Я планирую преподнести тебе чудесный подарок, знаешь ли. Скоро. Я сделаю из тебя создание, которым все будут восхищаться.
Я буду помнить тебя.
Потому что это мое сердце.
Я не… забуду.
— Что за напасть. Не думал, что ты окажешься таким капризным ребенком. Я слегка разочарован, Сафу. Ну, хорошо. Скоро ты увидишь высоты моего великодушия. Тогда ты падешь ниц и испытаешь ко мне благодарность. Видишь, Сафу? О, да, это имя нам больше не нужно. Отбросим его. Все-таки тебя ждет новое будущее. Видишь? Разве мысль об этом тебя не радует?
Я не отброшу свою душу.
Я не потеряю воспоминания.
Мои чувства у меня не украдут.
Сион,
Где…
— Давай. Подойди сюда.
* * *
Сион закончил говорить. Он вспомнил, по мере возможностей, все детали событий за последние несколько лет, начиная с ненастной ночи, когда он встретил Нэдзуми, и заканчивая сегодняшним днем. Он знал, сколько бы он ни говорил, всю историю все равно охватить не получится. Он не был уверен, что сможет точно пересказать все, что так потрясло его. Но все равно рассказал. Выдернув ростки бесчисленных эмоций, которые начали прорастать в его душе, в меру своих способностей, он спокойно и объективно поведал о собственном опыте, о том, что видел, слышал, о картинах, открывшихся его взору, и звуках, достигших его барабанных перепонок. По крайней мере, он попытался.
Но под конец его голос все равно задрожал. Он не смог побороть мольбу, закравшуюся в его интонации.
Я так слаб. Так бессилен. Мне не хватает силы даже собственные эмоции подавить.
Сион сжал кулаки.
Ты знал, Сион, ты давно уже это знаешь. Тебе пришлось сталкиваться с тем, насколько ты слаб, снова и снова до прихода сюда. Какой смысл бояться собственного невежества и бессилия теперь? Можешь стыдиться, но не бояться. Если дрогнешь, то уже не сможешь двигаться дальше. Ты так далеко зашел. Ты не можешь повернуть. Ты не настолько слаб.
Сион глубоко вдохнул и продолжил говорить.
— Я хочу помочь Сафу. Я сделаю все, чтобы вытащить ее. За этим я сюда и пришел. Нэдзуми привел меня сюда. Я понятия не имею, где находится это место и как я попаду из него в Исправительное Учреждение. Но, несмотря ни на что, я должен это сделать. В этом я уверен. И… Это я втянул Нэдзуми. Нэдзуми рисковал ради меня… и это тоже правда.
Старейшина хранил молчание. Их окутывала тишина. Она так давила на них, что Сиону казалось, будто у него кости трещат.
Нэдзуми рядом с ним нагнулся. Он поднял рубашку, соскользнувшие с руки Сиона незаметно для него, и протянул ее назад.
— Спасибо.
Хех.
Нэдзуми усмехнулся.
— Ваши манеры не покидают Вас даже в такой ситуации, молодой господин? Может, добавить к этому прозвищу «надменный мальчишка с завышенным самомнением», пока ты ему соответствуешь.
— Я? С завышенным самомнением?
— Ага. Я не ради тебя сюда пришел. Не льстите себе так сильно, молодой господин.
Не успел Сион ответить, как Нэдзуми уже отвернулся. Его ничего не выражающий профиль игнорировал слова и взгляды Сиона.
— Роу.
Старик не ответил Нэдзуми. Он все еще сидел без движения, закрыв глаза. Казалось, он то ли медитирует, то ли молится мысленно.
— Роу, в истории Сиона лжи нет. Все это правда. В Номере 6 были случаи появления ос-паразитов. Сион выжил. Но большинство не сумели бы. Все они странно умирают…
Тут Нэдзуми закрыл рот и посмотрел на Сиона. В его глазах плескалась, пусть и слабая, тень сомнения.
— Роу? Ты меня слушаешь?
Старейшина слегка кивнул.
— Да. Твой голос хорошо звучит и очень ясно достигает ушей слушателя.
— А сердца твоего он достиг?
— Конечно.
— Тогда я хочу, чтобы ты мне ответил. Чтобы ты рассказал.
— О судьбе Номера 6?
— Нет, об этом мне незачем кого-то спрашивать. Я знаю, что с ним случится: уничтожение и вымирание. Я буду тем, кто нажмет на спусковой рычаг.
— Тогда… что же ты хочешь спросить?
— Что из себя на самом деле представляют осы-паразиты?
Сион тихо вскрикнул. Он посмотрел на профиль Нэдзуми широко распахнутыми глазами, а затем перевел взгляд на старейшину.
— Хочешь, чтобы я открыл правду об осах-паразитах? — спросил старик.
— Да.
— Почему… ты спрашиваешь это у меня?
— Потому что ты знаешь, — ответил Нэдзуми. — Я это чувствую. Я все время думал: возможно, просто возможно… ты знаешь большую часть того, что я хочу узнать.
Нэдзуми вздохнул. Жесткие углы его профиля ничего не выражали, из-за тени сомнения лицо потемнело еще больше.
— Ты знаешь, ибо раньше ты сам был гражданином Номера 6… нет, создателем. Я прав?
В этот раз с губ Сиона не слетело ни звука. У него перехватило дыхание.
Создатель? Этот старик?
— Я что-то сказал неверно, Роу?
Старейшина не ответил. Нэдзуми посмотрел вверх. Там была лишь мглистая тьма. Но Нэдзуми быстро заморгал, будто слепо всматриваясь во что-то. Затем он поднял руку своим обычным изящным движением.
— Вот.
Он держал квадратный кусочек бумаги между пальцами. Нэдзуми протянул его старейшине. Это была фотография, старая, напечатанная на особой фотобумаге.
— Она была у старого алкоголика. Твоя мама тоже здесь есть, — сказал он Сиону. — Я позаимствовал ее из его документов.
— О, эта….
Это было одна из фотографий, лежавших вперемешку с содержимым папок. Они рассыпались по полу, когда они в прошлый раз приходили к Рикиге по указаниям в записке Каран. На фото была его мать и ее друзья пару десятилетий назад. Он вспомнил слова Рикиги, бывшего журналиста, о том, что он сделал этот снимок во время своего последнего визита в Номер 6.
В те дни Номер 6 еще не был таким закрытым. Не было закона, требовавшего разрешения города на вход или выход из него, в отличие от нынешних времен, когда без разрешения вход был запрещен независимо от обстоятельств. Особые ворота и стены тоже еще не были достроены. Рикига говорил, что тогда попасть в Номер 6 и путешествовать по окрестностям были относительно легко.
— Молодая женщина в центре — мать Сиона. Ее зовут Каран.
— Каран.
— Ты ведь знаешь ее, да? Ты с ней на фотографии. Или забыл уже?
— С ней? Этот мужчина, с моей мамой?
Сион был удивлен. Он знал, что у него рот раскрылся. Он уставился во все глаза на беловолосого старейшину. Он знал, каким наглым был этот взгляд, но не мог отвести его.
Он знает мою мать?
Только подумать, этот мужчина, поселившийся в подземных пещерах, мужчина, которого остальные называют «старейшина», был связан с Каран. Это было просто невероятно.
Невероятно, как такое?..
На миг удивление так сильно поразило его, что он ощутил покалывание в глубине мозга.
С момента встречи с Нэдзуми границы его мира сломались. Мир, в котором он жил раньше, рухнул. Всюду подстерегали сюрпризы. Вещи в которые он верил, в которых никогда не сомневался, переворачивались, показывая изнанку. Он много, много раз пережил понимание, от которого замирало сердце.
Удивление, страх, ошеломленное молчание, недоумение и боль. Он испытал столько эмоций и ощущений. Но ему так же пришлось столкнуться с тем, каким невежей он был до встречи с Нэдзуми, как он жил ничего не зная и не пытаясь узнать.
Вот почему было больно. Так больно, что он задыхался от боли. Но все равно — он поклялся, не колеблясь, удивляться и недоумевать.
Сион по-своему надеялся узреть истину о себе и мире, в котором жил. Он так же решил смотреть сквозь все это. Он, не колеблясь, позволял удивить или сбить себя с толку; наоборот, каждый раз, когда его удивляли и огорошивали, ему казалось, что спадает очередной слой и новая грань мира открывается его взору. Он даже получал новый опыт.
Но в этот раз он был просто поражен. Сион с открытым ртом смотрел на старика. Нэдзуми пальцем коснулся его губ. Почему у него вечно пальцы такие холодные? Чувство, далекое от удивления или недоумения замаячило на краю сознания Сиона. Нэдзуми тихо прищелкнул языком.
— Рот закрой. У тебя на лице сейчас неправдоподобно идиотское выражение.
— Не может быть… — прошептал Сион. — Это просто невероятно… Нэдзуми, что происходит? Как моя мама с этим связана? Этот мужчина и моя мать знакомы… что это значит?
— А мне почем знать? — ответил Нэдзуми. — Я спрашиваю именно потому, что не знаю. Посмотри на фото алкоголика: рядом с твоей матерью стоит… — Нэдзуми сглотнул. — Это Роу.
Фото выскользнуло из пальцев старейшины. Оно закружилось в воздухе подобно цветочному лепестку.
«Я тоже был удивлен, когда увидел фотографию» — сказал Нэдзуми. «Наверное, у меня на лице было похожее выражение, хотя, может, и не такое идиотское, как у тебя».
Нэдзуми подобрал фотографию и протянул ее Сиону. Сион наклонился вперед и прищурился. Снимок был довольно старым. Несколько молодых мужчин и женщин стояли перед серым зданием. Каран стояла в середине. У нее были длинные волосы, она застенчиво улыбалась. Ее улыбка все равно излучала женственность. Справа от нее стоял высокий мужчина с длинным лицом и нежным взглядом. В одной руке он сжимал лабораторный халат. Даже по старой фотографии Сион видел, что его глаза лучились глубоким интеллектом.
Мой крестный.
Нэдзуми указал на этого мужчину и произнес эти слова. Это мой крестный.
Сион опустился на колени перед старейшиной.
— Пожалуйста, расскажите мне, — его голос был скрипучим. В горле болезненно пересохло. — Пожалуйста, расскажите мне правду. Это все, о чем я прошу.
Торс старика слегка шевельнулся. Это напомнило Сиону волну серебристой ржи. Его белые волосы, тускло сияющие при свете свечей, выглядели почти в точности, как колосья.
— Знать правду и спасти друга: ты думаешь, это связано, Сион?
Сион в ответ медленно замотал головой.
— Я не знаю, — честно сказал он. Он и правда не знал.
Он должен был делать все, чтобы спасти Сафу хоть на минуту, на секунду быстрее. Но что ему было нужно? Необходимо ли ему было знать правду об осах-паразитах, отношениях его матери со старейшиной и будущем Номера 6… так ли срочно ему надо было узнать это? Ответа у Сиона не было.
Он хотел знать. Отчаянно жаждал. Но самым важным сейчас было спасти Сафу — так ведь?
— Я не знаю… Может, правда и спасение Сафу совершенно не связаны. Но…
— Но?
— Но от меня — или, точнее, нас — нас, жителей Номера 6, в том числе и меня, все это время скрывали правду. Мы жили, не зная настоящего лица реальности, ее истинного воплощения.
— Вы просто не пытались узнать, — заметил без всяких эмоций Нэдзуми. — Если бы вы присмотрелись, то увидели бы. Если бы искали правду — нашли бы ее. Но вы этого не делали. Вы опьянели от своего заблуждения о достатке и впали в блаженную лень. Вы не пытались разглядеть за ней реальность. Ваша глупость позволила Номеру 6 стать тем монстром, в которого он превратился сейчас.
— Уверен, ты прав, — вздохнул Сион. Нэдзуми был прав.
Но знаешь что, Нэдзуми? Пока я жил с тобой, я сумел прикоснуться к прорастающим колосьям истины. Я прикоснулся к ней собственными руками. Это была моя отправная точка. И сама истина.
Я начал там, и теперь я здесь.
— Похищение Сафу и появление ос-паразитов… превращение Номера 6 в монстра — все это случилось из-за того, что мы все время отводили взгляды от правды. Мы совершили тяжкое преступление; я сознаю это. Но поэтому я хочу знать. Я хочу увидеть истинную форму мира, своими собственными глазами…
Сион закусил губу. Нет, едва не произнес он вслух. Это было неверно. Не то, чтобы он солгал старейшине. Но он приукрасил свои слова. Сожаление и отказ от прошлого не были единственной причиной его желания знать истину.
Любопытство. Нет, это было не обычное чувство, а глубоко укоренившееся желание. Оно бродило кругами глубоко внутри у него в груди.
Это была интрига, не поддающаяся его воображению. Интерес к неизвестному. И более того… это было ожидание того, что он получит кусочек знания, связанного с Нэдзуми.
То, что ему показал Нэдзуми, было лишь небольшая частью. Фактически, у Нэдзуми было множество обличий, сквозь которые Сион не способен был видеть. И он это чувствовал, болезненно, везде, всегда.
Откуда ты пришел?
Где ты родился?
Как ты жил до нашей встречи той ненастной ночью?
О чем ты думал, во что верил, что отвергал в своей жизни до того момента?
А еще ты так и не выполнил обещание назвать мне свое настоящее имя.
Его душа места себе не находила. Она изнывала от желания знать, и ради себя самого, а не кого-то другого. Но он притворился. Притворился другом, невинным юношей, желающим узнать истину.
Устремления его сердца и его слова расходились. Какими красивыми и разумные были слетающие с его губ слова. Красивыми и разумными до такой степени, что звучали фальшиво. Его собственные слова предали его сердце.
Он с силой закусил губу.
Я только так могу выражаться?
Почему я не могу говорить как Нэдзуми? Я могу использовать лишь пустые, поверхностные слова. Почему я вечно притворяюсь? Зачем я вообще говорю, если даже не готов явить истинного себя?
Хоть я и жил месяцами рядом с ним…
Он, не подумав, перевел взгляд на Нэдзуми. Он не мог не заметить, что слова Сиона приукрашены, но на лице Нэдзуми не было видно ни капли пренебрежения, отвращения или жалости. Он слегка опустил подбородок и смотрел в темную пустоту.
Нэдзуми никогда не играл словами.
Сафу была такой же.
Подобно молнии в ночном небе в его мозгу вспыхнула мысль. Сафу никогда не манипулировала своими словами. По крайней мере, все, что она говорила Сиону, было правдиво. Он бесчисленное количество раз слышал ее прямые и честные слова.
Он понял, что должен стыдиться себя. И перед Нэдзуми, и перед Сафу ему должно быть стыдно.
— Я… хочу знать, — он с трудом выдавливал из себя каждое слово. — Слишком многого я не знаю. Поэтому… я хочу узнать. Вот.
Тело старейшины снова всколыхнулось.
— Ты не станешь счастливым лишь потому, что будешь знать. В итоге, ты будешь думать, что лучше бы и не узнавал ничего. Возможно, именно такая реальность ждет тебя, Сион.
— Я к этому готов.
Он, скорее, будет страдать от знания, чем прибывать в счастливом неведении. Он предпочитал боль и тяжесть правды фальшивому счастью. С этим он и будет двигаться вперед. Он не мог полагаться на иллюзию, не способную даже стать опорой.
Сион сжал кулак на груди. Он признал свои чувства.
Не было никаких сомнений. Мои чувства здесь, внутри меня. Я больше не обманываю.
— Я готов. По крайней мере, мне кажется, что я подготовился. Хотя не могу сказать наверняка, что не буду сожалеть об этом… Наверное, много раз еще пожалею… но мне кажется, это будет лучше, чем ничего не знать. Так мне кажется… вот, ах, я…
Когда он пытался говорить его искренне, его язык не хотел работать. Слова отказывались звучать так же гладко, как несколько мгновений назад.
Искренние слова оказались тяжелыми.
Они несли в себе вес убеждений, эмоций и честности говорящего.
Старейшина неожиданно улыбнулся. По крайней мере, Сиону так показалось. Старик позволил секундной улыбке исчезнуть и медленно опустил веки. Он молчал.
— Роу, почему ты молчишь? — грубо спросил нетерпеливый Нэдзуми. — Роу!
— Элиуриас, — губы старейшины шевельнулись, с них слетел легкий, как бриз, шепот. Сиону это слово было непонятно.
— Элиуриас? — Нэдзуми нахмурил брови. Видимо, он тоже не понял.
— Это имя.
— Чье?
— Ее.
— Ее?
— Нэдзуми, твои глаза.
— А?
— Закрой свои глаза. Сион, ты тоже.
Сион и Нэдзуми переглянулись. Голос старика был низким и спокойным, в нем не было и намека на приказ. Но они все равно подчинились. Сиону казалось, что он медленно двигается в нежном течении реки, несущем его к морю. Он закрыл глаза.
— Элиуриас, — снова прошептал старейшина. — Она была великой правительницей. Она была редким созданием.
Элиуриас…
Нэдзуми рядом с Сионом втянул воздух.
— Когда я оглядываюсь назад, мне все это кажется делами далекого прошлого, — продолжил старик. — Было время, когда эта земля… да, на этой земле еще не было стен. Вместо стен здесь были густые зеленые леса. Озера, болота и луга. Множество вещей были связаны и поддерживали гармонию. Рай… возможно, это был последний островок рая на планете. Рай, избежавший разрушения человечеством. Страна чудес. Место, способное питать жизнь и победить смерть. Она обитала здесь. Она и правда существовала. Это я нашел ее.
Голос старейшины стал еще ниже.
— Ах, нет… слишком высокомерно говорить об этом так. Я не находил ее. Я ее встретил. Мы встретились случайно… будто нас Бог вместе свел. Элиуриас — она была великой правительницей. Она бы и до сих пор ей осталась. Она все еще правит.
— Элиуриас.
Сион произнес это имя себе под нос, повторяя за старейшиной. Элиуриас. Для его слуха и языка слово было незнакомым. Он не мог представить, какой внешностью или голосом обладает человек с таким именем. Тем более, «великая правительница»… Сион недоверчиво склонил голову. Это звучало слишком грандиозно, слишком фальшиво. Он ощутил господство. Здесь в прошлом было королевство? Так, как сейчас в этих землях заправляет Номер 6, раньше ими управляла правительница по имени Элиуриас…
«Она», сказал старейшина. Значит, королева. Рай, управляемый королевой? Похоже на дешевый спектакль. Мне с трудом в это верится.
Воздух слегка шевельнулся. Он услышал хриплый стон. Когда Сион поднял веки, первым ему на глаза попался Нэдзуми, закрывавший лицо руками. У него подкашивались колени.
— Нэдзуми! 
Нэдзуми упал на протянутые руки Сиона. Сион ощутил тяжесть и жар его тела. Сквозь пальцы Нэдзуми послышался низкий стон. Это оно. То же, что и в прошлый раз.
Они говорили об осах-паразитах в подвальной комнате. Беседа как раз перешла от стихийных вирусов к загадке ос-паразитов, когда Нэдзуми неожиданно свалился.
Они пили горячую воду. Сион помнил, как кружка Нэдзуми выскользнула из его рук и ударилась о стопку книг, прежде чем покатиться по полу.
— Нэдзуми, расслабься. Ты меня слышишь? — Сион опустился на колени, поддерживая тело товарища руками. Все то же самое, что и в прошлый раз, причин для паники нет. Нэдзуми в тот раз вполне оправился. Если сейчас все то же самое…
— Ой!
Пальцы с силой впились в руку Сиона. Нэдзуми дышал тяжело, его грудь поднималась и опускалась. Дрожь в его пальцах вызвала у Сиона еще большую тревогу.
— Воды, — выдавил Сион, оглядываясь кругом. Никто не шевельнулся. — Пожалуйста, дайте воды. Кто-нибудь.
— Он умрет? — спросил голос позади него. Голос был спокойным и холодным. Он принадлежал Сасори, мужчине цвета песка. Он оказался прямо за ними незаметно для Сиона. — Он умрет? Тогда незачем приносить воду, — в тон Сасори закралось презрение. — Незачем давать что-то умирающему. Более того, он — тот, кто ушел. Незачем. Совсем.
Сион повернулся. Он посмотрел на мужчину, завершившему разговор такими резкими словами. Незачем.
— Принесите ее, — скомандовал Сион. Насколько он помнил, он никогда никому не отдавал приказов в такой деспотичной манере. Но фраза не показалась ему непривычной.
— Принесите мне воды. Быстро.
Сасори тревожно шевельнулся. Уголки его расширенных глаз дернулись. Одинокая капля пота скатилась по виску.
— Вот.
Ему протянули деревянную чашку. Она была наполовину наполнена водой. Маленький, худой ребенок протягивал ее, будто это было подношение. — Мама велела мне... дать.
— Спасибо.
Сион взял у него чашку. Ребенок крутанулся и убежал назад во тьму.
Пи-ипи.
Маленькая мышка забралась на плечо Сиону. Она смотрела на его руки, подергивая носом.
— Нэдзуми… выпей это.
Поддерживая тело Нэдзуми одной рукой, Сион медленно влил воду ему в рот. Горло Нэдзуми дернулось. Он сделал глоток.
— Нэдзуми, ты меня слышишь?
Его веки поднялись, из-под них выглянули серые глаза. Сион подумал, что они прекрасны. Они были цвета предрассветного неба. Поглощенный свет, в то же время и мягко испускаемый.
Они были прекрасны, как утреннее небо.
Светлеющее по утрам небо было связано с жизненной надеждой. Это сияние и по сей день подбадривало людей, решивших жить или хотя бы пытаться жить. Поэтому оно было прекрасно.
Красота этих глаз подарила мне столько надежды.
Сион прищелкнул языком. Идиот, не время восхищаться им.
— Сион.
— Ты очнулся? Медленно выпей воду — вот — всю. Теперь глубоко вдохни.
Нэдзуми послушно следовал указаниям. Он осушил чашу, глубоко вдохнул и выдохнул.
— Ты в порядке?
— Более-менее.
— Голова не болит? Тошнота, сердцебиение...
— Десять.
— А?
— Три плюс семь будет десять. И раз я уж начал, двадцать один.
— О… трижды семь.
Так Нэдзуми запомнил вопросы, которые Сион задавал, когда тот очнулся в прошлый раз. Сион подавил смешок. Да, реальность была жестока. Последние несколько часов были наполнены человеческим отчаянием, смертью и криками. Они были окрашены ужасом, ничтожностью и сильным сожалением. Но были и согревающие сердце моменты, от которого у него учащался пульс и поднималось настроение. Воспоминания о Нэдзуми всегда были такими. Они дарили его сердцу волнение и теплоту.
Воспоминания?
Сион выпрямил спину и вложил больше силы в руки. Почему я подумал «воспоминания, будто он — кто-то из прошлого? Нэдзуми на руках у Сиона забормотал.
— Я слышал ветер.
— Ветер?
— Ветер пел. Я слышал его песню. — Нэдзуми поднялся. — Я уже слышал ее раньше. Но в это раз она была… четче. Такая нежная мелодия…
— Что это была за песня?
— Она…
— Можешь спеть?
— Я? Хм… ну. Интересно, смогу ли.
— Дай послушать.
Нэдзуми моргнул, его губы шевельнулись. Полилась песня с ритмичной мелодией.

Воруют люди сердце,
Уносит душу ветер.
Земля, ветра, дожди и солнце,
Оставьте все на месте.
Оставив все на месте,
Останьтесь навсегда.
Душа, любовь и сердце,
Вернитесь в дом, сюда.

Мышка замерла на плече Сиона. Она перестала шевелится и будто приросла к месту, затаив дыхание. Люди вокруг сделали то же самое. Люди, укрытые темнотой, зачарованно застыли. Их глаза были закрыты, а тела — полностью поглощены песней. Все замерло. Казалось, даже время остановилось. Голос Нэдзуми, его песня, будто впитались в них, окутали их, раскачали и вызвали ощущение того, что их тела и души парят.


Воруют сердце люди,
Уносит душу ветер.
И я, молясь о чуде,
Пою вам песнь о свете.

Закончить эту песню,
Останусь стоя здесь.
Прошу, добрейшей вестью,
Примите мою песнь.

Песня закончилось и кто-то осторожно вздохнул. Он был не одинок. Тут и там во тьме звучали тихие вздохи. Нэдзуми медленно покачал головой.
— Такое чувство, будто я слышал ее раньше. Будто я слушал ее снова и снова когда-то давно. Кто-то научил меня ей.
Сион поднял голову и обратился к сидящему старцу.
— Эта песня как-то связана с Элиуриас?
— Ты так думаешь, дитя?
— Да.
Как только он выпалил ответ, он почувствовал уверенность. Нэдзуми и Элиуриас были связаны. Старейшина прищурился, его взгляд блуждал в пространстве.
— Давно я ее не слышал. Я был убежден, что она исчезла из этих земель. Так значит, еще остался кто-то, способный петь.
— Поет ветер, — Нэдзуми вытер свои влажные губы тыльной стороной ладони. — Или ветер доносит чье-то пение. И я… слышу его. Я начал его слышать.
Старик кивнул.
— С каких пор?
— Совсем недавно. Да — незадолго до Охоты. Это третий раз. Когда это случается, мое сознание уплывает, это как помутнение какое-то… и появляется зеленый пейзаж… и тогда…
Взгляд Нэдзуми обратился на Сиона. Его взгляд дрогнул. Сион вспомнил ту дождливую ночь, когда они с Нэдзуми встретились. Мальчик появился перед ним, промокший и залитый кровью. Он был таким хрупким, что Сиону казалось, будто он упадет от одного прикосновения. Привлеченный этой хрупкостью и яркими, такими необычными глазами, Сион протянул руку.
«Я обработаю твою рану». Эти слова слетели с его губ без тени сомнения, без колебаний. Он почувствовал, что должен что-то сделать. Ему казалось, что защитить этого мальчика — его долг. Он никогда больше не ощущал такого желания взять кого-то под крыло, ни до того случая, ни после.
Острый, яркий момент. Момент, оставивший след в его жизни. Каждый раз, когда Сион вспоминал о нем, его сердце билось быстрее.
Хрупкость, пробудившая в Сионе желание защищать — та самая хрупкость, от которой не осталось и следа при их воссоединении через четыре года — она снова вернулась в эти глаза.
Его сердце начало биться быстрее.
— Я не знаю, — продолжил Нэдзуми. — Я был еще юн и пробирался сквозь траву. И я видел… небо.
— Верно.
— Ярко-голубое небо. Это был прекрасный цвет. И жужжание крыльев… и песня. Не знаю, мужской это был голос или женский. Странный голос. Он звучал подобно ветру, летел над равнинами, стелился у земли или обрушивался с неба. Я… Я просто стоял там… слушал эту песню…
Песня ветра, стелющаяся по земле и льющаяся сверху. Возможно…
— Может, это была песня-подношение?» — сказал Сион почти инстинктивно. Вспыхнувшая в голове идея воплотилась в слова и слетела с его губ. — Песня — подношение Элиуриас… восхваляющая или задабривающая ее… Я прав?
Грудь старейшины поднималась и опускалась. Казалось, он сделал несколько глубоких вдохов. Он встревожен? Озадачен?
— Сасори, — позвал старик. Мужчина цвета песка материализовался пятном в темноте. — Обеспечь им еду и отдых.
— Роу...
— У них, наверное, мало времени на отдых… но с этим ничего не поделаешь. Обеспечь им все, что они пожелают, постарайся изо всех сил.
— Почему? — зло закричал Сасори. — Почему ты им помогаешь? Нэдзуми покинул это место. Он ушел, поклявшись никогда не возвращаться. Ему было запрещено возвращаться, так ведь?
— Да.
— Но он вернулся. Еще и демона с собой привел. Роу, как ты не можешь понять? Он — само зло. Он приносит бедствия и разрушения.
Палец Сасори указывал прямо на Сиона.
— Ты видел его глаза сейчас? Это были глаза зла. Глаза злобной тьмы. Этот демон управляет Нэдзуми.
— А теперь ты послушай, — у Сиона лопнуло терпение. — Ты все время повторяешься. Я лишь одарил тебя тяжеловатым взглядом, а ты выставляешь меня монстром. Грубовато, тебе не ка...
Сасори оборвал его, замотав головой. Его лицо скривилось, как будто слова Сиона были проклятием.
— Само воплощение монстра. Роу, я не против Нэдзуми. Если ты прикажешь, я подчинюсь. Я дам ему поесть и отдохнуть. Но для него я этого сделать не могу. Если мы не убьем его сейчас, он навлечет на нас невзгоды. Он может полностью нас уничтожить.
— Сасори, — Нэдзуми встал. — Иногда яд и лекарство получают из одного и того же растения. Иногда непонятно, яд это или лекарство, пока ты его не выпьешь. Верно?
— …О чем ты говоришь?
— Незачем выяснять так называемую истинную сущность Сиона, демон он или нет. Его сущность неважна. Прямо сейчас, меня заботит лишь то, чтобы он остался жив. Вот и все.
— Почему?
Пальцы Нэдзуми ухватились за волосы Сиона.
— В его голове, Сасори, информация о внутренней структуре Исправительного Учреждения. Новейшие данные. Могу поспорить, точность, как у компьютера. Без этого я не смогу уничтожить Исправительное Учреждение.
— Уничтожить Исправительное Учреждение...
На лице Сасори читался шок. Всего на миг выражение, возникшее на лице мужчины цвета песка, сделало его похожим на человека. Он отреагировал на слова Нэдзуми так же, как Рикига и Инукаши. Ах, понятно, подумал Сион.
Его кожа и глаза были странного цвета, но в этом и заключалось единственное отличие. Мужчина тоже был из плоти. Кровь циркулировала по его телу, он излучал тепло. Он ощутит боль, если его ранить, у него были и чувства, и разум. Он был человеком, таким же, как все. Цвет кожи и глаз был слишком незначительным отличием, его можно было и не учитывать.
— Ты ведь, конечно, на самом деле не думаешь его уничтожать? — спросил мужчина недоверчиво.
— Думаю, — коротко ответил Нэдзуми. — Фактически, это все, о чем я думаю. Исправительное Учреждение — не просто тюрьма. Это еще и исследовательская организация, связанная с верхушкой Номера 6. Если мы его уничтожим, треснет и сам Номер 6. Мы используем эту трещину, как отправную точку, чтобы послать Номер 6 в могилу. И чтобы это сделать, мне нужен Сион. Я уже говорил, Сасори, я не позволю тебе так просто убить его.
Старейшина заговорил, опередив Сасори.
— Трещина уже могла появиться.
— Что? Ты о чем?
— Номер 6 может распасться даже раньше твоего удара из-за Элиуриас.
— Роу! — раздраженно рявкнул Нэдзуми. — Говори так, чтобы я понимал. Ты до сих пор ничего не прояснил.
— Нэдзуми, возможно, то, что ты вернулся с Сионом — это судьба. Возможно, это было предрешено заранее.
— Заранее? — ответил Нэдзуми. — Кто вообще может решать, как я собираюсь жить? Хотел бы я на это посмотреть. Я никогда не склонюсь перед такими дешевыми словами как Бог или Судьба. Достаточно, Роу. Хватит играть словами. Заканчивай со своей мистической чепухой и ответь на мой вопрос. Ты участвовал в создании Номера 6, верно?
— Да.
— Как?
— Присядь. Ты тоже, Сион. Успокойтесь. Я дам вам воды. Вас, должно быть, жажда мучает.
Не успел старейшина договорить, как перед ними появилась пара чаш побольше, наполненных чистой водой.
Сион почувствовал, что к нему вернулась сильная жажда.
Он не замечал, как сильно хотел пить. Ему казалось, что всю влагу из него выжали многочисленные впечатления. Он так хотел пить, что его горло саднило. Когда он недавно поил Нэдзуми, сам он пить не хотел. Он совершенно забыл о жажде. Но теперь его иссушенное состояние стало расплатой за это; ему казалось, что он горит.
— Вода...
Сион взял чашку двумя руками и жадно глотнул. Вода была холодной и вкусной, как та, что снова и снова подносил ему Нэдзуми во время борьбы с осой-паразитом — вода из ручья у руин Инукаши. У нее был тот же вкус. Она была восхитительной и освежила его.
Сион осушил чашу одним глотком. Ему налили еще. Сион был так благодарен, что готов был расплакаться.
— Хороша, правда?
Сион активно закивал в ответ на вопрос Нэдзуми. Вода была слишком хороша, чтобы выразить это словами.
— Здесь есть подземное озеро. Множество минералов... Блин, тебя, наверное, жажда мучила.
Сион наконец-то остановился передохнуть после нескольких чашек воды. Старейшина, похоже, ждал его, потому что только теперь заговорил.
— Это займет много времени. Я не собирался рассказывать вам о всей моей жизни… но теперь мне придется. Хотя, перед этим… Нэдзуми.
Нэдзуми поднял лицо.
— Есть путь, ведущий в Исправительное Учреждение, но проходом его можно назвать лишь частично. Учреждение установило дверь, блокирующую его. Она не открывалась десятилетиями.
— Я знаю.
— Ты можешь попасть в Исправительное Учреждение, только если откроешь эту дверь. Полагаю, ты в курсе?
— Само собой.
— С этой стороны открыть ее невозможно. И со стороны Учреждения она никогда не откроется. Этого абсолютно точно не случится.
— На счет этой двери... — легкая улыбка заиграла на губах Нэдзуми, — не надо вежливо ждать, пока ее откроют. Надо заставить ее открыться.
— У тебя есть план?
— Кое-что предпринял.
— Я и не ожидал, что ты будешь действовать, не выработав стратегии. Но я не могу представить, как ты откроешь дверь.
— Сион.
Нэдзуми присел на корточки и положил твердую руку на плечо Сиона. Пораженная мышка поспешно спрыгнула прочь.
— Дверь, о которой мы говорим: это единственная точка на карте, связывающая пустое подземелье и надземный уровень. Ты же знаешь, где это?
— Ага.
В его голове всплыл поэтажный план Исправительного Учреждения, который Нэдзуми приказал Сиону заучить так, будто его жизнь от этого зависела.
— Ее местонахождение — P-01:Z-22. Со стороны Учреждения она отмечена как Точка Х.
— Ты помнишь схему электропроводки, подключенной к этой точке, верно?
— Ага. Одиночная проводка, старая система. Вспомогательных цепей нет.
— Неоткрываемой двери не нужна тщательно продуманная система подстраховки, — сказал Нэдзуми. — Главное — эффективность. Удалить все, что не является абсолютно необходимым. И людей, и технику, — он усмехнулся. — Похоже, что так они и подумали. Но нам это на руку.
Нэдзуми щелкнул пальцами.
— Неоткрываемая дверь открывается. Мы ее распахнем. Роу, у нас своя битва. Тебе не о чем беспокоиться.
— Впереди ждет лишь смерть.
— Нас?
— Многих людей. Множество людей может умереть, больше, чем вы можете себе представить. Наверное, вы единственные способны это остановить. Нэдзуми, судьба существует. Судьба свела вас вместе и здесь вы, благодаря судьбе. Судьбой была моя встреча с Элиуриас. Давайте начнем с рассказа. Слушайте внимательно и поскорее, иначе будет слишком поздно. Вам надо спешить…
Затем старейшина начал говорить. Это была история Номера 6.
Сион и Нэдзуми прижались друг к другу и замерли, как дети, слушавшие рассказ дедушки о прошлом. Они навострили уши.
Это была история Номера 6.

Повесть о разрушении и созидании.

Комментариев нет:

Отправить комментарий