Том 3 Глава 3: Край Света

Глава 3: Край Света

Люди были рождены из глаза Ра. Ра создал небеса, землю и все вокруг. Поскольку он был Солнцем и правителем богов, он стал первым Королем на земле.

Египетский миф «О сотворении Неба и Земли»

Мир был размытым. Все кругом было окутано дымкой и расплывалось.

Но я должна очнуться…

Сафу пыталась открыть глаза. Она изо всех сил закусила губу и ощутила легкую боль. Чувства возвращались к ней.

Сафу поняла, что прикована к каталке. Белая дверь открылась, и ее ввезли внутрь. Перед глазами все плыло, она не могла понять, куда попала. Она ощутила, что ее тело переносят.

— О, проснулась? — это был мужской голос. — Хотя и не стоило. Надо дать тебе наркоз, да? Тогда ты снова будешь мирно спать.

— Где… я?..

— Попробуешь отгадать?

Что со мной? Что случилось?.. Я навестила дом Сиона, а потом…

Мужчина в униформе Бюро Безопасности. «Вы Сафу-сан?» Удар в шею. Окоченение, охватившее все ее тело.

Сафу почти трясло от ужаса. Она открыла рот, но не издала ни звука. Ее голос застрял где-то в горле.

— Испра… вительное… Учреждение…

Раздался пронзительный смех. Смеялся мужчина.

— Тебе нравится Исправительное Учреждение? Похоже, ты прониклась к нему симпатией. Знаю, когда закончится операция, ты сможешь жить в отдельных апартаментах до самой старости. Я все устрою.

Операция?

 — Опера…

— Да. Ты лежишь на операционном столе.

Голос мужчины все еще звучал радостно. Яркий белый свет бил ей в глаза. Сафу решила, что это свет хирургической лампы. Ее охватил ужас — даже сильнее, чем когда ее схватило Бюро Безопасности.

Слеза покатилась по ее щеке.

— Плакать не о чем. Боли или дискомфорта не будет. А теперь, спокойной ночи.

Сион. Сион. Сион. Это имя защитит меня от зла. Он спасет меня. Он спасет меня и вытащит отсюда — Сион.

***

— Сион.

Его позвали по имени. Сион остановился. Его охранник, большой пес, тихо зарычал.

— Рикига-сан.

Рикига выходил из шатких стеклянных дверей захудалого ресторанчика. Пусть с виду и обшарпанный, но этот ресторанчик было одним из самых приличных на базаре Западного Квартала. Большая часть заведений представляла собой скопление ящиков или бочек в качестве сидений, а еда была неизвестного происхождения. Вонь и какие-то загадочные запахи поднимались от таких забегаловок, и Сион вечно морщил нос. Но возле них все равно слонялись голодные дети и дряхлые попрошайки, кто-то в надежде получить еду, кто-то — наблюдая, как другие едят. Владельцы лавок зло кричали на них, обливали помоями и гнали людей, словно это были стаи кошек или собак.

А на глазах у этих голодающих те, кто сумел заработать сегодня на жизнь, запихивали в рот еду, истекавшую жиром, и облизывали пальцы.

Иметь деньги и быть сильным.

Чтобы получить еду, надо было выполнить эти два условия.

Сион узнал это за то короткое время, что провел здесь. Но он все равно не мог с этим свыкнуться. Он не мог вынести картин перед его глазами. Он не выдерживал и опускал взгляд.

«Если тебе от этого легче станет, дай им подачку. Но только если сможешь накормить каждого из них», — говорил Нэдзуми. Для Сиона, на данный момент, это было невозможно.

«Что ты можешь сделать с таким половинчатым сочувствием? Ты можешь спасти кучу детей от голода в течение короткого времени. Но это значит, ты создаешь два новых класса людей — те, кто голодает, и те, кто не голодает. Давай я расскажу тебе кое-что интересное, Сион. Для человека, хоть раз наевшегося досыта, голодать снова тяжелее, чем тому, кто никогда не был сыт. Голод суровее всего после сытости. Дети здесь вечно не доедают. Они не знают, что значит быть сытым. Поэтому они могут смириться с этим. Понимаешь? Ты ничего не можешь с этим поделать, абсолютно ничего».

Нэдзуми выпалил эти слова и вышел из комнаты. Но перед этим он резко остановился у двери и повернулся. В стороне лежал коричневый пес.

«Так Инукаши одолжил тебе эту собаку для охраны, хах? И я слышал, он заплатил тебе больше обычного. Похоже, ты стал его любимчиком».

«Он говорит, что разрешит мне и дальше у него работать. Он просил почистить гостевые комнаты и позаботиться о собаках».

«И ты согласился?»

«Конечно, — с энтузиазмом ответил Сион. — Я был так счастлив, благодарил его снова и снова».

Нэдзуми фыркнул.

«Только взгляните на этого господина аристократа из Номера 6, который теперь рад быть уборщиком и нянькой для собак. Интересно будет посмотреть, насколько сильно ты будешь унижаться».

«Я не думаю, что унижаюсь, — быстро произнес Сион. — Правда ведь, да? И ты не считаешь, что это унизительно».

Точеное лицо Нэдзуми слегка скривилось. Он втянул голову в плечи.

«Ах, да, Сион. Инукаши ведь заплатил тебе сегодня, да? Купи немного сушеного мяса и хлеба».

«На рынке?»

«А ты знаешь другое место для покупок?» — саркастично произнес Нэдзуми.

«Ну… да, но…»

«Сушеное мясо и хлеб. Проверь все тщательно, когда будешь брать. Замечтаешься, как обычно, и тебе впарят заплесневелый. И торгуйся. Торгуйся, как будто свою жизнь продаешь. Я пошел».

Дверь закрылась, звук шагов начал отдаляться.

Ему придется покупать сушеное мясо и хлеб перед теми детьми.

Нэдзуми его попросил.

Сушеное мясо и хлеб.

Желудок Сиона тут же заурчал. Рот наполнился слюной. Он съел только тот ломоть хлеба и фрукты, что Инукаши дал ему в обед. Он был ужасно голоден. Он давно не ел ни мяса, ни мягкого хлеба.

Желудок урчал, слюни текли.

Он хотел есть. Хотел набить пустой живот.

Сион вздохнул и натянул шапку на уши.

«Что ты можешь сделать с таким половинчатым сочувствием?»

Он снова и снова вспоминал слова Нэдзуми.

Ты прав. Я ничего не могу сделать. Я просто притворяюсь, что жалею этих детей, чтобы повысить самооценку. На самом деле я собираюсь купить мясо и хлеб у них на глазах, чтобы поесть самому. Это моя истинная сущность — такой я человек. Нэдзуми, ты это имел в виду?

В его кармане лежало несколько монет. Это была дневная плата от Инукаши.

«Часть из этого в благодарность за лечение моего брата. Я не могу всегда платить так много».

Инукаши сказал это довольно резко, но Сион был благодарен за его доброту. Для поденного заработка это была вполне внушительная сумма, но ее все равно хватало лишь на пару полосок сушеного мяса и два-три батона заплесневелого хлеба. У них в комнате почти не осталось еды, разве что среди книг завалялась. Нельзя же вечно сидеть на шее у Нэдзуми. Он должен сам добывать средства к существованию, какими бы скудными они не были.

Сион открыл дверь и вышел наружу. Пес медленно поднялся и поплелся за ним. Когда Сион вышел на рыночную улицу, пес подошел к нему сбоку и стал идти в одном темпе с ним. Он был хорошо натренирован. Инукаши и вправду отлично ладил со своими собаками. Сион улыбнулся смущенно, когда в очередной раз поймал себя на мысли, скольким вещам он удивляется после прихода в Западный Квартал.

Уже смеркалось. Опускалась темнота, гул и рев голосов звучал еще громче. Под натянутыми тентами и перед бараками люди торговали, ели и пили. Как только теплое солнце скрылось за горизонтом, земля под ногами похолодела за минуту. В отеле Инукаши, наверное, дела идут на ура. Для тех, кому негде спать, ночь обещала быть неприятной. Женщины в откровенных одеждах зазывали прохожих в переулки, старухи в лохмотьях в той же темноте сгрудились на земле. Дети проворно сновали в толпе, периодически вызывая брань в свой адрес. А люди продолжали покупать и продавать, есть и пить.

Не знаю, что будет завтра. Но, по крайней мере, я пережил день сегодняшний.

Поэтому я поем. Я выпью. Вот все, что нам остается. Этими вещами нельзя наслаждаться после смерти. Поэтому я наслаждаюсь ими сегодня, пока я жив. Вот и все. Это все. Мое все.

Кто-то фальшиво пел. Сион замер, прислушиваясь к голосу. Он прижимал к груди сверток с только что купленным мясом и хлебом. Казалось, этот шум налетел на него и захлестнул — этот шум, нагромождение звуков, которые вырвались как будто из-под земли …

Все это было связано с теми, кто был сильно привязан к жизни и излучал энергию. Здесь все цеплялись за жизнь. Они жаждали выжить. Эти люди жили с еще большим отчаянием, ибо ничто не гарантировало им завтрашний день. Эта энергия, этот шум. Этого не существовало, этому не разрешалось существовать в Номере 6.

Что испытывал Нэдзуми, идя по этим улицам?

— Брат.

Дрожащий голос окликнул его. Он повернулся и увидел ребенка в лохмотьях. У него были длинные спутанные волосы и грязное лицо. Сион не мог сказать, девочка это или мальчик.

— Дайте мне немножко хлеба, — слабо взмолилось дитя, голос еле дотягивал до шепота. — Я не ел три дня. Пожалуйста, хоть кусочек.

Лицо ребенка напомнило ему маленькую девочку, с которой он дружил в Затерянном городе. Ее звали Лили.

— Кусочек…

К нему протянулась пара маленьких рук. Сион, почти не задумываясь, сунул руку в свой сверток. Как только он достал каравай, его ударили в спину. Его толкнули. Он пошатнулся. Когда Сион потерял равновесие, маленькие ручки выхватили у него сверток. В то же время его снова толкнули, и он упал на колени.

— Бежим!

Ребенок кричал энергично, от прежнего шепота не осталось и следа. Несколько детей ринулись за ним, пробегая мимо Сиона. Пес двинулся вперед быстро и бесшумно. Он напал на ребенка, стащившего сверток. От группы детей раздались крики.

Все еще сжимая завернутое мясо и хлеб, ребенок упал на землю. Пара полосок мяса и батон хлеба выпали на землю. Пес поставил на ребенка лапы и оскалился.

— Хватит! Фу! — не подумав, закричал Сион. Пес подчинился, закрыл пасть и укоризненно посмотрел на Сиона. Ребенок не упустил свой шанс. Он подскочил и ринулся прочь со свертком в руке. Он двигался с быстротой и ловкостью дикого животного. За пару секунд его маленькая спина затерялась в людском потоке. Другие дети так же исчезли из поля зрения, растворившись в толпе.

— Обалдеть…

Сион просто не мог не сказать им это вслед. Он был просто поражен. Скоро он понял, что поражаться нет времени и начал собирать то, что осталось от хлеба и мяса. Что скажет Нэдзуми, увидев лишь треть от первоначального количества? Промолчит ли он и пожмет плечами? Или фыркнет?

Сион снял кофту и завернул в нее продукты. Сегодня на ужин он разделит их с Нэдзуми. Эти дети, наверное, так же поступят. Они поделят еду между собой. Каждому на ужин достанется маленький кусочек. Наивное и бессмысленное сочувствие. Он знал, что Нэдзуми будет его язвительно критиковать, но на сердце все равно немного полегчало.

По крайней мере, у этих детей сегодня будет еда. Сейчас он не мог избавить их от голода. Он ничего не мог сделать. Но если мясо и хлеб хоть ненадолго успокоят их пустые желудки — разве это бессмысленно? Вполне приемлемо сдаться, если ничего не можешь сделать. Приемлемо, но низко. Ты так не думаешь, Нэдзуми?

— Эй, ты там, парень, — хриплым голосом окликнула его продавщица из ларька, торгующего шашлыками. — Может, хватить стоять с такой рожей перед моим магазином? От тебя одни проблемы. Работать не даешь!

— Ох, простите! — Сион тут же склонил голову, извиняясь, но продавщица уже была слишком занята с покупателями, чтобы это заметить. Здесь никто не пялился на незнакомцев. Им просто не было дела. Ограбление посреди улицы, умирающий бродяга, драка — всем было наплевать. Все это вписывалось в обычную повседневную картину.

— Ну, тогда пошли домой, — Сион позвал пса и заметил, что его челюсти шевелятся, будто он что-то жует.

— Эй, минутку, только не говори, что…

Собака проглотила мясо и посмотрела на него, ухмыляясь.

— Когда ты успел подобрать мясо? Куда шустрее меня, хах.

Пес высунул свой розовый язык, облизнул губы и потрусил вперед. Сион развеселился, хотя сам не зал почему.

Он шел за собакой, пока его не остановил Рикига. Рикига делал вид, что его работа — печатать журналы для взрослых. Но на самом деле он тайком работал посредником у проституток, тем и зарабатывал. Среди его покровителей были и высшие чиновники из Номера 6. По словам Нэдзуми, именно из таких людей Рикига хитростью вытягивал деньги.

Но он также был человеком, к которому мама Сиона отправила его за помощью. Если верить Рикиге, задолго до того, как Номер 6 и Западный Квартал был разделен стеной из особого сплава, он встретил Каран и влюбился в нее. Но любовь осталась безответной, Каран просто понравились статьи, которые он тогда писал в качестве журналиста.

«Он — наглядный пример продажного человека». Это тоже были слова Нэдзуми, но Сион обнаружил, что ему нравится аура отчужденности и бесстрашия, окружавшая человека, некогда любившего его мать. Он был не таким уж продажным. Он все еще оставался журналистом. Так считал Сион.

Лицо Рикиги было свекольно-красным от пьянства, даже глаза налились кровью. Похоже, пил он довольно много.

— Рикига-сан, для Вашего здоровья будет лучше не увлекаться алкоголем.

— Ты так добр, Сион. Такое ощущение, что меня Каран отчитывает. Она тоже самое сказала мне на днях: «Пожалуйста, Рикига, подумай о здоровье».

— На днях? Мама?

— В моем сне. После встречи с тобой Каран начала мне сниться. И каждый раз, когда я ее вижу, она меня ругает. «Не пей, не рискуй, не забывай, чем ты на самом деле должен заниматься…»

Румянец на щеках Рикиги появился явно не от выпивки. Он отвернулся, чтобы избежать взгляда Сиона.

— Ну, сон — это всего лишь сон. Каран живет дальше, завела себе такого чудесного сына. Уверен, по сравнению с молодостью она изменилась — и внешне, и внутри.

— Она постарела, — согласился Сион. — И слегка поправилась. Но я уверен, если бы вы встретились, она сказала бы Вам то же самое, что и во сне. Такой уж она человек.

Рикига открыл было рот, но потом поджал губы.

— На счет Каран… это… это ничего. Честно говоря, вспоминать немного больно… — он замолк и резко сменил тему. — Так ты сегодня один?

— Я с собакой.

— Той, что сейчас подозрительно на меня пялиться? Не стоит меня кусать дубина. К твоему сведенью, мое мясо пропитано выпивкой, она же течет в моих венах. Куснешь — и сляжешь с алкогольным отравлением.

Собака посмотрела на пьяного мужчину, презрительно дернула носом и нахмурилась. Сион посмотрел вниз и усмехнулся себе под нос.

— Чего вылупилась? — проворчал Рикига собаке. — Так кроме собаки с тобой сегодня никого нет?

— Вы о Нэдзуми?

— Ага. Это саркастичное подобие актера. Блин, никогда не встречал никого с таким острым языком.

— Но Вы же были его поклонником?

— Я просто не знал его истинной сущности, вот и все. То есть, на сцене Ив просто обворожителен. Я и подумать не мог, что он такая хамская задница. Говорит, все, что вздумается. Тяжело представить, что с таким красивым лицом можно быть настолько грубым и жестким. Должен сказать, это невероятно.

— Нэдзуми просто говорит правду.

Какими бы резкими и безжалостными не были его слова, в них никогда не было лжи. Поэтому они превращались в ножи, вонзавшиеся Сиону в сердце, и оставляли боль, которую он не мог забыть. Не встретив Нэдзуми, он бы не узнал эту боль. Каждый раз, когда бесчисленные иголки пронзали его грудь, Сион чувствовал, как что-то в нем меняется понемногу. Какая-то часть отмирала, в то время как другая, наоборот, разрасталась. Каждое слово Нэдзуми и боль, которую оно приносило, меняло Сиона и толкало его вперед. Сион живо чувствовал, как эта внешняя сила изменяла его.

— Знаешь, Сион. Если станет совсем невыносимо, можешь жить со мной, — сказал Рикига, пока они шли бок о бок.

Сион почувствовал на щеке его дыхание, отдающее алкоголем.

— Невыносимо? Вы о чем?

— Нет, я понимаю, — резко сказал Рикига. — Не надо это скрывать. Не представляю, как совместное проживание с Ивом может нравиться. Думаю, условия жизни у вас ниже среднего. Ты хоть питаешься нормально? Маловероятно, но если что-то случится и Ив сильно повлияет на тебя и превратит в такого же плохого человека, как он сам… хм, — он что-то проворчал себе под нос. — Ладно. Я просто не могу допустить, чтобы такое случилось с сыном Каран. Переезжай ко мне. У тебя будет достаточно еды и теплая постель.

— Нет, спасибо. Все в порядке.

— Но Каран ведь отправила тебя ко мне за помощью, верно?

— Да, но не хочу быть Вам обузой, Рикига-сан, — возразил Сион. — Я в порядке. Я справлялся до сих пор, буду и дальше справляться. И мне на самом деле нравится жить с Нэдзуми.

— Да никому не может нравиться жить с этой задницей. Не надо делать хорошую мину при плохой игре. Тебе сейчас тяжело, да? Смотри, у тебя даже свитера нет. Бедняга.

— О, нет. Я просто завернул в свитер мясо и хлеб…

Но Рикига его уже не слушал. Он оглядывался по сторонам и с жаром кивал сам себе.

— Я знаю хороший магазин. Пойдем туда.

Он схватил Сиона за руку и потащил к магазину с невероятным количеством одежды. Он походил на сэконд-хэнд — шмотки свисали даже с потолка. Одежда варьировалась от изрядно поношенной до почти новой.

— Драсьте.

Из тени от горы одежды выплыла продавщица, почти не уступающая габаритами продавцу шашлыков. Как только она увидела, что ее клиент — Рикига, ее лицо расплылось в широкой улыбке.

— Вау, мистер Рикига. Рада снова видеть Вас, — пропела она. — Если Вы ищите платье в подарок, у нас есть парочка очень хороших, о да. Любое из них обрадует даму.

— Нет, сегодня я ищу не женскую одежду, — ответил Рикига. — Можете найти что-нибудь теплое на этого паренька?

Женщина прищурилась и обвела Сиона взглядом с ног до головы.

— Вау, какой милый джентльмен у нас тут, — одобрительно произнесла она. — И вау, какие краси-и-ивые волосы. У молодежи сейчас мода такая?

Сион натянул до самых глаз свою шерстяную шапку. Его блестящие белые волосы выделялись даже в полумраке магазина. Когда из его тела вылупилась оса-паразит, то ли ценой за выживание, то ли чем-то вроде побочного эффекта стала потеря цвета волос и красный шрам, обвивающий его от шеи до ног. Шрам он мог спрятать под одеждой, но с волосами все было не так просто. Белые волосы и молодое лицо странно сочетались и потому притягивали взгляды, куда бы он ни пошел. В Западном Квартале среди молодежи часто встречалось облысение или седина из-за недоедания. Множество детей, не достигнув зрелости, уже ходили с волосами цвета соли и перца. Но такие, как у Сиона, чисто белые и блестящие волосы были редкостью.

"Я бы сказал, они скорее отливающие белым, нежели белые. Честно говоря, смотрится куда лучше, чем раньше".

Даже Нэдзуми сказал так, трогая пальцами его волосы.

— Это Ваш мальчик? Совсем не похож, должна сказать, — заметила женщина, ее искусственная улыбка не покидала лица, пока она пялилась на Сиона. Ему казалось, что его оценивают. Было немного неуютно.

— Рикига-сан, эммм, мне правда не нужна зимняя одежда, может просто…

— Ерунда, — оборвал его Рикига. — Зима здесь суровая. У тебя на костях маловато жирца, чтобы ее пережить. Тебе нужна добротная теплая одежда. Ну? — нетерпеливо обратился он к продавщице. — Вы собираетесь нам что-нибудь показать или нет? Если нет, мы в другое место пойдем.

Под взглядом Рикиги женщина тут же начала копошиться.

— Вау, конечно, сейчас. Мы как раз получили новую партию. Один момент.

Она с трудом вытащила стопку одежды из-за грязной занавески.

— Держите. Выбирайте любой. Они все отличного качества.

Сион сомневался, было ли качество и правда отличным, но одежда была разнообразной. Там были пальто, полупальто, свитера, теплые накидки, спортивные куртки любого размера, материала и цвета — и все это свалено в кучу.

— Надо просто искать в правильном месте, — пробормотал Сион себе под нос.

Здесь были горы одежды, а вдоль дороги люди, одетые в лохмотья, дрожали от холода. Даже в таком бедном месте как Западный Квартал все равно существовало разделение на нищих и элиту.

— Сион, не надо стесняться. Бери все, что понравится.

— Но Рикига-сан, Вы вовсе не обязаны заботиться обо мне…

— Не волнуйся об этом. Ты сын Каран — а значит, для меня ты тоже как сын. Так что считай это подарком от отца.

Сион моргнул и вгляделся в красное лицо Рикиги. Похоже, пьянство раскрепостило его, и то, что он говорил сейчас и правда было близко к его истинным чувствам. Наверное, все это время в Западном Квартале Рикига жил один, без семьи. А теперь он пытался воссоздать семью, которой у него никогда не было, с сыном некогда любимой женщины. Свобода и одиночество. У него была хитрость, необходимая, чтобы вести подпольный бизнес под покровительством чиновников Номера 6, но был раним, как любой человек, проживший слишком долго в одиночестве.

Люди такие сложные. Они совмещали в себе стойкость и ранимость, инь и янь, свет и тьму, святость и греховность. Эту истину о человеке Сион никогда не смог бы выделить из моря знаний, полученных в Номере 6.

Все, что он знал о человеческом теле — примерно 32 000 генов; около 100 000 различных видов белков; 300 миллионов основных последовательностей цепи ДНК; нейроны; коллагеновые волокна; макрофаги; слоистая структура мышц; объем кровообращения — он не считал это пустой тратой времени. Нет, он совсем так не думал. Но понимание сущности человека — это уже совсем другое измерение. Невозможно было ухватить всю сложность или истинную форму живого существа из систематизированных знаний или информации, сводимой к цифрам.

Это Сион узнал за время жизни с Нэдзуми.

— Ну, в таком случае, я выберу что-нибудь.

— Так-то лучше, — оживился Рикига. — Что ты хочешь? Нашел что-то подходящее?

Сион вытащил темное, тяжелое пальто.

— Я возьму это. Выглядит теплым.

— Ты уверен, что хочешь что-то настолько унылое? Ладно, тогда возьми пестрый свитер. Ты молод, тебе нужно носить яркие цвета.

— Нет, правда… — запротестовал Сион. — Так много мне не надо.

— Ерунда. Одно пальто тебя от холода не спасет.

— Я тоже согласна, юноша, — вклинилась женщина. — Наши свитера очень теплые. Почему бы Вам не выбрать что-нибудь?

Женщина уверенно вытащила свитер из стопки. Стопка покосилась и лавиной обрушилась на пол.

— Ох, батюшки. Я извиняюсь…

Рикига раздраженно прищелкнул языком.

— Что Вы делаете? — сердито произнес он. — Теперь мы в этом бардаке ничего не найдем. Идиотизм, хах, Сион.

Тот замер.

— Сион… что такое?

Хотя Рикига стоял совсем рядом, Сион не слышал его слов. Его взгляд был прикован к тому, что появилось после обвала стопки. Все звуки и цвета вокруг померкли, только эта вещь стояла у него перед глазами.

Это было серое полупальто.

Мягкий цвет с голубым оттенком; отличное качество, определяемое с одного касания; большие пуговицы на отворотах рукавов — он уже видел это раньше.

— Это…

Дрожащей рукой он взял полупальто. На плече был грубый шов черными нитками. Не хватало одной пуговицы, причем казалось, что ее оторвали. Его руки сильно тряслись. Он хотел остановить дрожь, но не мог.

— Вам это приглянулось? Ах, видите ли, это женское пальто. Отличное качество, конечно… но Вам оно будет немного маловато. Ах, не думаю, что оно подойдет. Последнее пальто, черное, будет намного лучше…

— Где вы…

— Ах, прошу прощения?

— Я спрашиваю, где вы его взяли?!

Он крикнул. Он вовсе не собирался запугивать женщину, но она удивленно вздернула брови и отошла на шаг назад.

— Это. Пальто. Где. Где вы его взяли?

— Сион!

Рикига, стоя сзади, положил Сиону руку на плечо.

— Что такое? Ты чего так разволновался? Что не так с этим пальто?

Сион тяжело сглотнул и сжал пальто в руках.

— Это принадлежит Сафу.

— Сафу? Кто это?

— Мой друг. Мой… очень близкий…

— Друг? Ты хочешь сказать, из города?

— Да.

— Ты уверен, что не ошибся? Таких пальто, должно быть, сотни.

Сион стиснул зубы, пытаясь унять дрожь в пальцах, и покачал головой.

Здесь не было ошибки. Это было пальто Сафу. Подарок единственного кровного родственника, ее бабушки, и даже такой парень, как Сион, мог заметить, что это была элегантная вещь, подходящая к хорошо очерченному лицу Сафу.

«Твоя Бабушка, наверное, хорошо тебя знает, Сафу. Она всегда выбирает вещи, которые больше всего тебе идут», — сказал он когда-то.

«Ага, так и есть. То есть, она все-таки растила меня всю мою жизнь. Эй, Сион — если бы ты выбирал мне пальто, то какое бы подобрал?»

«Что? Прости, но моей зарплаты никогда не хватит, чтобы купить тебе настолько красивое пальто».

«Я же говорю «если бы». Мне просто интересно знать твое мнение».

«Хмм, сложный вопрос».

«Ну, подумай хорошенько. Ты ведь мастер решать трудные вопросы, да?»

В прошлом году они шли по зимней тропинке, ведя такой разговор. Лучи зимнего солнца падали сквозь голые ветви деревьев на Сафу, из-за чего ее пальто слегка светилось. Тогда он впервые подумал, что его подруга детства красивая. Зимнее солнце, теплая улыбка, серое пальто. Это была вещь Сафу. Он был в этом уверен.

Почему… что оно здесь делает? Почему, почему, почему…

— Почему? — настойчиво произнес Сион. — Где и как вы купили это пальто? Скажите, пожалуйста. Сейчас же.

— Сион, успокойся, — Рикига встал перед Сионом, закрывая женщину. — Итак, каким образом оно сюда попало? Из Номера 6 или…

Лицо женщины давно уже лишилось своей искусственной улыбки. Теперь на нем читалось неприкрытая подозрительность.

— Что, да никогда. Я-то была с Вами вежлива, мистер Рикига, а что получаю в ответ? Какое Вам дело, где я беру товар? Или что — хотите докопаться и получить товар по дешевке? Это Вам не шутки, совсем нет. И мне вовсе не смешно.

— Какого черта мне тебя смешить? — прошипел Рикига. — Могу заверить, вероятность такого тоньше волоса на моей голове. О чем ты говоришь? Чего ты боишься? Ты получаешь товар из таких опасных источников?

Женщина широко открыла рот и извергла поток возмущенных жалоб.

— Хватит уже. Вам достаточно знать, что бизнес у меня приличный. Если хотите пожаловаться — прошу на выход. Убирайтесь, кому сказала. Выметайтесь вон!

Не успела она закончить, как Рикига заломил ей руку за спину и нагнул женщину к прилавку.

— Какого черта ты творишь? Грязный мелкий ублюдок!

— Если не хочешь заработать перелом, лучше выкладывай все, — мрачно произнес Рикига. — Откуда у тебя это пальто?

— Ах, я подобрала его на заводе по переработке отходов в Номере 6. Оно плавало в сточной канаве. Вот и все. Господь милосердный!

Она дернулась от боли.

— Где же здесь сточные канавы? Не думаю, что слышал хоть об одной.

— Так я ж и говорю, давно это было, да и какая разница? Его выкинули вместе с мусором, могу спокойно делать, что захочу. Это никого не касается, особенно вас.

— Вы лжете! — закричал Сион. — Это ложь! Это пальто было важно для Сафу. Она бы никогда его не выкинула!

— Что за шум?

Задняя дверь магазина открылась, вошел мужчина. Он был огромен — не меньше двух метров в росте. И на вид весил как минимум сотню килограмм. Его голова было полностью лысой, а лицо странно перекошено. Несмотря на зимнюю пору, он был только в футболке. Его толстые руки украшали татуировки в виде скорпионов и черепов.

— Ты вернулся как раз вовремя. Вышвырнешь эту парочку?

Женщина презрительно ухмыльнулась, все еще будучи захваченной Рикигой.

— Ха, должна сказать, у моего мужа весьма сильные руки. Сломать шею ему раз плюнуть. Я бы на вашем месте убиралась, иначе умрете.

Рикига отпустил женщину и спокойно пожал плечами.

— Ну? — нетерпеливо произнесла женщина. — Чего ты ждешь? Избей их, чтоб на ногах еле стояли, вперед.

Мужчина хранил молчание. Затем, не проронив ни единого слова, он низко поклонился.

— Давно не виделись, Конк, — тут же сказал Рикига. — Не знал, что ты остепенился. Так ты теперь муженек продавщицы шмоток, хах?

— Поженились месяц назад, — промямлил мужчина.

— Ну-ну. Поздравляю. Не будешь ли ты так любезен спросить свою прелестную жену, откуда у нее это пальто? Эта твоя дамочка такая упертая. Из нее тяжело выбить правду.

Мужчина, которого Рикига назвал Конком, посмотрел прямо на пальто в руках Сиона и повернулся к женщине.

— Скажи Рикиге-сану правду.

— Хах, чего это так вдруг? Почему я должна их слушать?

— Рикига-сан помог мне когда-то давно. Быстрее. Скажи им.

Под угрожающим взглядом Конка, лицо женщины нахмурилось. Все еще хмурясь, она обиженно отвернулась.

— Ах, я просто купила все у посредника. А где он затаривается, я не знаю.

Рикига прищелкнул языком.

— Врешь. Ты не можешь не знать, откуда приходит твой товар.

— Ах, не знаю, не знаю! — упрямо твердила женщина. — Ничего не знаю.

Рикига задал новый вопрос, попутно удерживая Конка, который шагнул вперед, сжимая кулак.

— Тогда скажи мне, кто посредник, — сказал он. — Остальное я сам смогу выяснить.

Женщина не ответила. Рикига вытащил пару банкнот из нагрудного кармана, вложил женщине в руку и сжал ее пальцы на деньгах.

— Ты говорила сама с собой и сболтнула имя посредника. Мы случайно услышали. Будем считать так. Я не доставлю тебе неприятности.

Женщина глянула на деньги в своей руке, и, отвернувшись, пробормотала ответ.

— Это владелец собак. Странный прохвост, ведущий бизнес с помощью собак.

Собака, свернувшаяся калачиком у ног Сиона, прижала уши. Рикига сдавленно зарычал.

— Инукаши, хах. Тогда одежда пришла из Исправительного Учреждения.

— Исправительного Учреждения? — недоверчиво переспросил Сион.

— Да-а, — протянул Рикига. — Слышал, этот парень продает вещи заключенных подпольным торговцам.

У Сиона сердце остановилось. По крайней мере, ему так казалось. Он не мог дышать. В ушах раздавался глухой звон.

Исправительное Учреждение, заключенные, Исправительное Учреждение, заключенные, Исправительное Учреждение…

— Тогда Сафу… Сафу в Исправительном Учреждении?

— Скорее всего, — угрюмо ответил Рикига. — И ее навряд ли пригласили в гости. Наверное, взяли под стражу — без сомнений, в качестве заключенного.

Сион вылетел из магазина с серым пальто в руках.

Он должен был немедленно увидеться с Инукаши. Он должен был узнать у него правду.

— Сион!

Позади него бесплодный крик Рикиги разлетелся по ветру и повис в воздухе.

* * *

Мужчина шел странно, причем уже давно. Он спотыкался, ноги подкашивались, будто он был пьян.

Двенадцатилетний Джус недоуменно наклонил голову, когда слез с велосипеда. Слева виднелся дом, в котором жила его семья. Он находился в углу парка, одного из многих, разбросанных в жилой зоне. Пусть и не такой большой, как Лесной Парк, он все равно оставался мирным уголком, утопающим в зелени. Джус вел велосипед — подарок на двенадцатый день рождения от отца — и следил за мужчиной. Он не мог не волноваться; не мог просто бросить этого мужчину. Его мать вечно жаловалась на эту особенность мальчика. «Не лезь в дела других людей, — сказала бы она. — Ты будто везде свой нос всунуть хочешь, Джус. Интересно, унаследовал ли ты это от деда». Но если это и правда от деда, Джус был бы только рад. Он всегда так думал.

Джус любил дедушку. Когда Джус был маленьким, его дедушка, бывший моряк, усаживал мальчика на колени и рассказывал истории. Он говорил о море, которого Джус никогда не видел; о белых китах, огромных, как горы; о землях, круглый год покрытых льдом и снегом; о стаях из сотен бабочек, летящих в небе большим облаком; о великанах, живущих за облаками; о феях; о магии; о древних войнах богов — его мать это ненавидела, но Джус уходил в истории с головой.

Он подрос, и вскоре после того, как начал ходить в школу, выбранную Департаментом Образования, мальчик получил официальный выговор от преподавателя за склонность к иллюзиям. Ему сказали, что это забота о его будущем. Его мать разревелась, отец схватился за сердце. Джуса включили в Специальную Программу, круглый год ему приходилось выполнять особые требования. Ему просто не оставили выбора. Все старые книги, взятые с полок дедушки, были конфискованы. А через пару месяцев исчез и сам дед. Его забрали в Сумеречный Коттедж. Джус слышал, что это величайшее счастье для пожилого человека, но сам он много ночей проплакал в своей постели из-за тоски по дедушке и невозможности встретиться с ним вновь. Такими ночами ему всегда снились истории деда.

Через год Джус перестал говорить о больших белых китах или феях с прозрачными крылышками. Взрослые вздохнули с облегчением. Но в глубине души мальчика истории продолжали тайно жить и дышать. Он никогда не смог бы от них избавиться. Наверное, поэтому его до сих пор заботили чужие люди. Он не мог не задаваться вопросом что делает этот человек? Что он сейчас чувствует? Но он так же осознал и то, почему это нельзя произносить вслух.

— Ох!.. — сдавленно вскрикнул Джус. Мужчина свалился под буковым деревом. Он застонал от боли. Джус бросил велосипед и пошел к мужчине. Ему показалось, что какая-то черная муха отлетела от мужчины. У Джуса не было времени это проверять. Тело мужчины начало дергаться в конвульсиях, но вскоре замерло.

— Эм…сэр…

Джус нерешительно окликнул его. Он заглянул мужчине в лицо. В следующий миг мальчик закричал.